К конечным пришвартуются пустые поезда. Читала глупость, писала глупость.
Вода по стеклам длинных лет пятнадцать стекала молча. Как дни недели.
Когда мне дали сны, в которых небо, я не сдержалась. И окунулась.
Теперь ко мне оттуда прут гонцы. Идите к черту. Так надоели.
Меняю мир на целых две войны. Стратег и тактик. и + контузия.
В такой мороз мы все замерзнем в поле. Почти на подступах к горящим крышам.
Я двадцать пять таких забавных лет смотрела сны, взахлеб пила иллюзии.
Теперь проснуться и пить кефир? Да нет, спасибо. Я так не выживу.
Давайте лучше Вы теперь ко мне. Берите рюмки, берите страхи.
Здесь у меня какой-то лютый май, и все кошмары, как анекдоты.
Я протопчу сквозь лес еще тропу– всё для удобства идущих на х…
Они пойдут, а мы продолжим пить. И видеть лето в медовых сотах.
Я пришвартуюсь к тем, кто спит без снов. Посею пули, пожну атаки.
Четыре ночи без боязни ошибиться. Четыре года без мотива и припева.
И благодарность самым выдающимся уродам, за то, что я не разучилась плакать.
За то, что научилась не тонуть. Ходить направо. Ходить налево.
И Вам бы тоже стОт разучиться. Бить пяткой в грудь. Впадать в истерики.
Молчать, вместо того, чтоб говорить. Быть слишком честной. Быть гладким камнем.
Под Вас опять не потечет вода, когда я утром проползу по берегу.
«А если мы не встанем – нам п…ц». Но мы же встанем?! «Нет, мы не встанем».
К конечным пришвартуются обломки кораблей. Писала глупость, сказала глупость.
И солнечный февраль ползет по стеклам. Почти что к лету. К вину и травам.
Когда мне посмотрели в третий глаз, я не сдержалась. И обманулась.
Июльским утром поползу по берегу. И даже встану. Почти без травм. (с) Засада