Она уходит утром. Я все слышу. Она обходит по периметру домА.
Те, кто пойдут за ней, сбиваются с пути, не в силах отыскать дорог обратно.
И по её следам шизофреничка-Ариадна вела Тесея. Он сошел с ума.
С тех пор кричит на каждом перекрестке: «Сходить с ума забавно и приятно!»
Она завяжет и мои дороги так, что твой радар сгорит от напряжения.
Проснувшись утром на холодном пляже, я буду знать, что родники ушли под скалы.
И ты мне скажешь: «Оставайся дома. Котенок, ты не в лучшем положении».
Но будет поздно. Если ты заблудишься, то станет ясно, ты не так искала.
Я выдавлю по капле из себя раба и мудреца, принцессу (или принца?)
Весь этот сброд столпится за спиной, в пути запоминая повороты.
Я буду заводить их в тупики и предлагать собственноручно застрелиться.
Мой раб так предсказуемо поспешно согласится, сорвавшись на пронзительную ноту.
Моя принцесса мне подставит сердце, грохочущее так, что я поёжусь.
Ей остопи*дело сидеть в высокой башне и ждать годами хоть какого-то мужчину.
Она не дура (или дура?) и давно все ощущает нервами и кожей.
Она хотела бы остаться, хоть и знает, что это тоже, в общем, не причина.
Мудрец мой, вечно пьяный, слишком нервный, засунет дуло в рот и станет ясно,
Что мы прекрасно обойдемся друг без друга, и его мудрость мою логику не бьет.
Он видит мир огромным, многолюдным, но слишком одиноким и напрасным.
Поэтому я вою на луну, а он легко вставляет дуло в рот.
А принц застрелится без лишних разговоров. Я ничего добавить не сумею.
Я разменяла столько лет на дым и ветер, дышу закатами и пью взахлеб моря.
Вместо того, чтоб нам найти принцессу. Темно и сыро. И коса уже седеет.
И плотные болотистые заросли в разгаре лета так удушливо горят.
Теперь мне можно по её следам – на юг. В такие лабиринты – в одиночку.
Без ожиданий, рухнувших надежд, без страха и желания обратно.
На влажных скалах отыскать следы и выйти к ней однажды поздней ночью.
А дальше…? Можно выходить на перекресток, орать в два голоса: «Сходить с ума – приятно!» (с) Засада