Близкие холода. В утробно урчащих вагонах
сны реальней настолько, что можно не просыпаться.
Монеты в кармане звякнут каким-то нездешним звоном,
таким, под который решаешь: «Пора. Мне пора собираться.»
Осень ложится молча под обложной снегопад,
последними, на прощанье, косыми струями-струнами.
Такими, что тут же решаешь искать дорогу назад .
Найти и дойти – это просто. Но жить там – самое трудное.
Когда холода придут, стекло от удара дверью
осыпется в наши сны. Я думаю, мы не проснёмся.
Последний нелепый выход ля тех, кто уже не верит –
считать в своих снах осколки и ждать полумёртвого солнца.
А я сойду с её рельсов, сломав себе всё, что можно.
Я всё, что нельзя, забуду. Отдам за возможность смеяться
её невесомые песни, её ухмылки и стоны.
Ведь тем, кто уже не верит, чего осталось бояться?
Разболтанных тормозов и выбитых ветром стёкол,
последних слов на перронах, и спать, и ещё просыпаться,
Того, что любовь уйдёт, измен и удара током.
А тем, кто уже не верит чего ещё можно бояться? (с) Засада