

Моя реальность назойливо, отчетливо и очень доступно сообщает мне, что я ее покинула довольно давно. И живу в мире собственных иллюзий, мною созданных, мною выращенных, меня же и заебавших. Всё по-новой, ю ноу.
Завтра я уже буду в Москве. Попасть обратно в собственную реальность мне будет значительно сложнее.
Алиса, это пудинг.
Я так привыкла к этим ржавым скрипам, но у меня теперь уже болит броня.
Мне это даже сложно описать, что ты представил, как это приятно,
знать, что она кого-то даже любит. А ненавидит, господи, меня.
Мы все тут облажались, как могли - ты видишь, боже, мы разбили все скрижали.
Хотелось бы сказать, что все случайно, но ты же видел - мы их били по одной.
Она там стонет, плачет и смеется, латает сердце и растит стальное жало,
ты сделал все, чтобы она дрожала, она там даже счастлива, пожалуй.
Но не со мной, о господи, конечно, не со мной.
Ты знаешь, боже мой, во мне ли было дело... неясны мысли, не невинны помыслы.
Ты в этом всём какой задумал смысл? Я в этом всём горела, как в аду.
Она там мечется, и бесится, и воет, других целует и чужие гладит волосы.
А позовёт меня. И я к ней не приду.
Я помню, да, что ты предупреждал, но... боже мой, о чём ты только думал?
У этих яблок сахарная мякоть, под тонкой кожицей течет нектар и мёд.
Мы все тут просто чокнулись, похоже, на фоне этих вечных полнолуний.
Я позову её. Еще раз позову. Спасибо, бог мой, что она меня не слышит.
Тебе ведь тоже жаль, что не она меня добьёт...?
потом крестьяне были разочарованы,
а теперь крестьяне обомлели (с)